пятница, 18 июня 2010 г.

Встреча с Михаилом Эпштейном

Сегодня вечером я побывал в библиотеке им. Чехова на Страстном бульваре, почти на Пушкинской площади, где проходило публичное выступление приехавшего в Москву известного культуролога, филолога и философа Михаила Эпштейна. Он профессор университета Эмори в Атланте, в США. На встречу с М. Эпштейном собрались его друзья, а также писатели, полный зал народу. Мне впервые довелось познакомиться с Михаилом лично, хотя его книги и эссе читать доводится уже давненько. В Нью-Йорке Михаил Эпштейн дружит и сотрудничает с издателем и писателем Сергеем Юрьененом. А также Михаил признался, что он знаком с моим однофамильцем профессором Валерием Петроченковым, который преподает в Джорджтаунском университете в Вашингтоне.


На встрече я купил сборник эссе М. Эпштейна "Амероссия", который издан параллельными текстами на русском и английском языка. Тираж книги 500 экземпляров. Михаил посетовал, что в 1980-х, когда выходили его первые книги, тиражи книг обычно составляли 50-100 тысяч экземпляров. А теперь те же книги выпускаются тиражами всего лишь 1000 или даже 500 экземпляров. Произошли принципиальные перемены отношений между читателями и писателями. Теперь все стали писателями, а читатель становится все более редким, почти исчезающим видом. По мнению Эпштейна, сейчас издателям пора культивировать не писателей, а читателей, и награждать хороших читателей за приверженность чтению. Вполне уместно создать Букеровскую премию для лучших читателей, а Нобелевскую премию по литературе следует попеременно присуждать писателям и читателям. Заметьте, это Михаил Эпштейн говорил совершенно серьезно. Читатель важный соучастник творческого процесса, поэтому достоин награды в не меньшей степени, чем писатель. Без читателя творчество писателя не имеет смысла.

Одна из тем была посвящена суффиксам русского языка, которые принято называть ласкательно-уменьшительными. Почему мы часто говорим такими словами, будто хотим приуменьшить предметы: "водичка", "скамеечка" и т.п.? Причем почти почти каждое существительное можно выдать как бы на трех уровнях: "сельдь" (официальный), "селедка" (нейтрально-разговорный) и "селедочка" (ласкательно-уменьшительный). А некоторые слова имеют огромное множество ласкательно-уменьшительных вариаций, полный перечень которых составить невозможно: "дочь", "дочка", "доча", "доченька", "дочурка", "дочурочка", "дочучурочка" и т.д. Ни в одном другом языке нет ничего подобного. Нехитрую русскую фразу "выпить водочки и закусить огурчиком" невозможно адекватно перевести на английский, признался Михаил Эпштейн. Так почему же мы так говорим? Из-за огромности нашей страны, полагает Эпштейн, и из-за бессознательной констатации неспособности государства обуздать и освоить эту огромность. Вот в маленькой Сербии часто наоборот применяют не уменьшительные, а увеличительные суффиксы. Такими же увеличительными суффиксами часто пользовался большевистский поэт Владимир Маяковский.

Михаил говорил и о других, гораздо более серьезных вещах. Самая важная обсуждавшаяся Эпштейном тема была посвящена технике и теологии -- о техническом прогрессе и месте человека в нем. Не стану даже пытаться пересказывать то, о чем говорил Эпштейн. Он упомянул в своем выступлении выдающегося футуролога Рея Курцвайля. Мне довелось читать только одну его книгу, но впечатление осталось потрясающее. Лучше посмотрите ЗДЕСЬ небольшую лекцию Курцвайля.

Комментариев нет:

Отправить комментарий